Еще в древние времена мы среди народа впервые крикнули слова:"свобода, равенство, братство", слова, столь много раз повторенные с тех пор бессознательными попугаями, отовсюду налетевшими на эти приманки, с которыми они унесли благосостояние мира, истинную свободу личности, прежде так огражденную от давления толпы. Якобы умные, интеллигентные гои не разобрались в отвлеченности произнесенных слов, не заметили противоречия их значения и соответствия их между собою, не увидели, что в природе нет равенства, не может быть свободы, что сама природа установила неравенство умов, характеров и способностей, равно и подвластность ее законам, не рассудили, что толпа - сила слепая, что выскочки, избранные из нее для управления, в отношении политики такие же слепцы, как и она сама, что посвященный, будь он даже гений, ничего не поймет в политике - все это гоями было упущено из виду: а между тем на этом зиждилось династическое правление: отец передавал сыну знание хода политических дел так, чтобы никто его не ведал, кроме членов династии и не мог бы выдать его тайны управляемому народу. Со временем смысл династической передачи истинного положения дел политики был утрачен, что послужило к успеху нашего деда.

Во всех концах мира слова "свобода, равенство, братство" ставили в наши ряды через наших сильных агентов целые регионы, которые с восторгом несли наши знамена. Между тем эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств. Вы увидите впоследствии, что это послужило к нашему торжеству: это нам дало возможность, между прочим, добиться важнейшего козыря в наши руки - уничтожения привилегий, иначе говоря, самой сущности аристократии гоев, которая была единственной против нас защитой народов и стран. На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции во главе всего, денежной. Силу этой новой аристократии мы установили в богатстве, от нас зависимом, и в науке, двигаемой нашими мудрецами.

Наше торжество облегчилось еще тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые/чувствительные струны человеческого ума - на расчет, на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека: а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу" отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности.

Абстракция свободы дала возможность убедить толпу, что правительство не что иное, как управляющий собственника страны - народа и что его можно сменять, как изношенные перчатки. Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и как бы нашему назначению.